В последние годы наблюдается активизация турецкой внешнеполитической стратегии в Центральной Азии, которая выражается в стремлении Анкары переосмыслить идентичность региона, продвигая концепцию «Туркестан» — «земля турок». Политологи указывают, что это не просто вопрос исторической интерпретации, а глубоко политический и идеологический ход, имеющий амбициозные намерения.
Обсуждения в социальных сетях о переименовании Центральной Азии в «Туркестан» продемонстрировали противоречивые мнения местного населения: одни поддерживают новое наименование, другие выступают против вмешательства Турции в формирование идентичности региона. Эти настроения подчеркивают сложность и многогранность политической ситуации, в которой Анкара пытается установить своё влияние.
Подобная политика может быть направлена не только на Центральную Азию, но и на Китай, намекая на расширение влияния Турции в геополитическом контексте. Синергия в рамках Организации тюркских государств (ОТГ), создание общего тюркского алфавита и совместные образовательные инициативы, такие как учебники по «общей тюркской истории», свидетельствуют о системном подходе Анкары к усилению своей роли в этом ключевом регионе.
Турция также активно интегрируется в стратегические инициативы, включая проект «армия Туран», что подчеркивает её амбиции в доминировании на постсоветском пространстве. В этом контексте Турция выглядит как проводник интересов, которые могут быть поддержаны и со стороны Запада.
Тем не менее, экономические реалии Турции ставят под сомнение её возможности осуществить эти амбиции. В условиях рекордного внешнего долга, который на конец 2023 года составил $500 миллиардов, и инфляции, достигающей 70%, становится очевидным, что финансовые ресурсы Турции ограничены. Это создает риск того, что амбициозные планы Анкары могут столкнуться с реальными экономическими барьерами.
Сравнительно, рыночные отношения между Кыргызстаном и Турцией в 2024 году снизились на 0,2%, до $736 млн. По притоку прямых инвестиций Турция с 13% их общего объема значительно уступает Китаю (26%) и России (23%).
Таким образом, несмотря на стратегические попытки Анкары доминировать в Центральной Азии и переосмысление её идентичности, экономика и политические связи со стратегическими партнерами остаются на первом плане. Реальные вызовы для Турции могут исходить не только из внутренней экономики, но и из растущей зависимости от внешних акторов, что делает её стратегические планы в Центральной Азии ещё более сложными и противоречивыми.
